Гуляева Е.Ш.

Традиционная медицина через призму русского народного фольклора

Обращение к истокам народной медицины в настоящее время обусловлено ценностным от- ношением к ней как национально определенному культурному комплексу. Исследование народно- медицинских знаний применительно к определенной этнической группе позволяет отразить опыт освоения локальной природной сферы и социальной среды, в том числе и механизм сохранения и передачи пласта традиционных знаний и норм. В Древней Руси передача информации осуществлялась путем преимущественно устной коммуникации. В связи с этим особый интерес представляет фольклор. Конечно, фольклор в его нынешнем состоянии полностью не сводим к своей древней основе. В значительной степени он – порождение недавних эпох. Но в наиболее древ- них и устойчивых своих частях (заговоры, былины, пословицы) он выступает как наследие традиционной мифопоэтической эпохи. Вопрос об использовании заговоров, былин и пословиц в качестве исторических источников является дискуссионным. Это обусловлено тем, что трудно, а чаще невозможно датировать их происхождение. В связи с этим такие известные исследователи медицины Древней Руси, как Н.А. Богоявленский, В.Д. Отомановский, Л.Я. Скороходов, не использовали их в своих исследованиях. Однако есть примеры, когда применение источниковедческого потенциала фольклора оказывается весьма плодотворным. Г.Д. Петров писал, что "фольклор как совокупность знаний народа подытоживает многовековой его опыт, выявляет его отношение к природе, к человеку" [8]. На этот момент обратила внимание и Л.А. Горе- лова: "В них (в пословицах и поговорках) мы черпаем знания о народных воззрениях по различным вопросам жизни, в том числе и об организме человека, и о происходящих в нем процессах" [3]. Известный российский историк С.М. Соловьев считал, что в былинах "отразился материальный, языческий быт юной Руси на произведениях на- родной фантазии" [12]. Отмечал значение былин в изучении русской истории и Н.М. Карамзин: "Сказки не История; но сие сходство в народных понятиях Карла Великаго и Князя Владимира достойно замечания: тот и другой, заслужив бессмертие в летописях своими победами, усердием к Христианству, любовью к Наукам, живут доны- не и в сказках богатырских" [5]. Пословицы и по- говорки включал в свои исследования М.К. Кузь- мин, который считал, что "еще в Древней Руси выработали правила здоровой жизни и поведения, дошедшие до нас в пословицах и поговорках" [4]. Исследовал пословицы и поговорки как "богатый и ценный источник изучения медицинских и гигиенических взглядов народа" и Б.Д. Петров [8].

Рассмотрим важнейший жанр фольклорной прозы – заговоры. Заговоры – языческие обращения к злым силам с требованием оставить больного и скрыться в глубинах мироздания – возникли в глубокой древности. Передаваемые из уст в уста, из поколения в поколение, некоторые из них имели многовековую историю. Анализируя природу заговоров, Л.Я. Скороходов писал: "Древнеславянские заговоры возникли из анимистических воззрений наших предков. Являясь зародышем медицины, они вначале представляли собой характер магических заклинаний. Посте- пенно к магическим заклинаниям присоединялись и вытесняли их символические действия. На смену символическим действиям явились магические лекарства, которые, постепенно теряя свою символическую оболочку, превращались мало-помалу в настоящие лечебные средства" [11]. При лечении ячменя в печь бросали зерна и говорили: "Як сей ячмень сгорает, так ячминец из глаз исхоже". В данном случае мы наблюдаем проявления фетишизма. В этом отношении интересен так называемый приколень, с помощью которого старались передать, перевести известные свойства с одного предмета на другой. Для того чтобы "установить золотник", т. е. матку, обводи- ли веником вокруг живота больной, нажимая и приговаривая: "Крепко березка на крою стоиць, так стань золотник на своем месци того крепчей". С течением времени слова заменялись символическими действиями. Очевидно, что заговоры возникают в период господства таких воззрений как анимизм, тотемизм, фетишизм, магия. Вот, например, типичный заговор – от зубной боли: "Как земляника засыхает и завядает, так чтобы у … (называлось имя больного) зубы замирали и занемели, по сей день, по сей час" [3]. Сама цель заговора могла быть двоякой: добиться исполнения какого-либо желания или защититься от постороннего воздействия – магического (сглаз, наговор, порча, приворот) или не- магического (болезни, вражеское оружие на войне, нападение разбойников, начальство и многое другое). Впрочем, определить характер воздействия нелегко: причины болезней, например, мыслились обычно потусторонними, магически- ми. Представляют интерес заговорные персонажи – "противники". Это демонические, зловредные существа, которые приносят беды и болезни. Чаще всего оберегались от духов болезни. По народным представлениям, это простоволосые девы, одетые в неподпоясанные лохмотья или вовсе нагие. Их – девять или двенадцать крылатых сестер; они обитают в мрачных подземельях ада и представляются злыми и безобразными девами: чахлыми, заморенными, чувствующими всегдашний голод, иногда даже слепыми и безрукими. После принятия христианства заговоры от- разили в себе синтетичность языческих и христианских верований. Серединой XIV в. датируется заговор против плеврита, очевидно использовавшийся в древние времена: "Есть море золото, на золотое море золото древо, на золоте древе золоты птицы – носы и ногти железные, дерут-волочат то раба божия (усови) на мхи – на болота. Есть море золото, на золоте бел камень, на беле камени сидит красная девица с палицею железною, тепет, обороняет, отлучает раба божия усови на мхи – на болота. Есть море золото, на золоте море золот корабль, на золоте корабле едет святый Николой, отворяет морскую глубину, поднимает железные врата, а залучает от раба божия усови аду в челюсти". Значение этого по- этического заклятия раскрыто известным исследователем фольклора А.Афанасьевым, который объяснял: "Злой дух болезни прогоняется в мхи- болота, в ад. Море – поэтическое название неба; эпитет " золотой", данный этому морю, означает: светлый, озаренный лучами солнца. Дерево и корабль – метафоры тучи, бел камень – метафора солнца. На дереве-туче сидят золотые птицы с железными когтями и клювами, т. е. молнии, острыми стрелами которых и разится нечистая сила болезни; подобно тому на солнцевом камне восседает красная девица Зоря, богиня весенних гроз и плодородия, и гонит демона железною па- лицею; а на корабле облаке плывет Николай угодник, заменяющий образ Перуна: он отворяет морскую глубину и низвергает демона в челюсти ада. Итак, изгнание болезни совершается при содействии громовника; как обновитель природы, победоносный враг зимы – смерти и творец все- ленней жизни, он исцеляет и все недуги" [1]. Таким образом, на примере заговоров мы проследили, что в фольклоре сохранились ос- татки мифологических представлений о болезнях и способах их лечения, которые, впрочем, про- должают существовать и сегодня. С поразительной устойчивостью они впитали в себя христианские представления, не изменив своей древней сущности Даже тысячу лет назад никто на Руси не мог засвидетельствовать, с каких пор повелось петь былины. Они переходили из поколения в поколение вместе с обрядами и обычаями. Былины, связанные крепкими узами с традициями народа, запечатлели результаты его духовного развития и заблуждений, а потому составляют обильный материал для исследований древнерусской куль- туры. Рассматривая былины в качестве исторического источника, можно получить богатейший материал о положении в древнерусском общест- ве волхвов, первых древнерусских врачевателей. О значимости волхвов говорит тот факт, что тема волховства является основной в ранних были- нах. В качестве примера вспомним обстоятель- ства появления на свет персонажа, носящего в разных вариантах имена Волх (Всеславьевич) или Вольга (Буславлевич, Святославович), соот- носимые исследователями со словами "волхв", "волхвовать" и именем Волоса (Велеса). Вот как начинается былина о нем в самой ранней записи, которая была впервые опубликована еще в 1818 г.: По саду, по саду по зеленому ходила, гуляла Мо- лода княжна Марфа Всеславьевна; Она с камню ско- чила на лютого на змея. Обвивается лютый змей око- ло чебота зелен сафьян, Около чулочка шелкова, хо- ботом бьет по белу стегну. А на поры княгиня понос понесла. А понос понесла и дитя родила. А и на небе просветя светел месяц. А в Киеве родился могуч бога- тырь. Как бы молод Волх Всеславьевич [14; с. 191]. Илью Муромца – известного былинного ге- роя, который тридцать три года сиднем сидел в селе Карачарове, – исцелили старцы (предпо- ложительно волхвы). Дав ему испить "чарочку питьица медвяного", они вернули богатырю бы- лую силу. После встречи с Ильей Муромцем Со- ловей Разбойник просит князя Владимира: "Ай велик-тко князю ты Владимиру Налить чару мне да зелена вина - Мои раночки кровавы поразойдуться" [2; с. 46]. "Зелено вино" в данном случае, вероятнее всего, лечебный настой из трав, бальзам, имею- щий и сегодня широкое применение. С развитием земледелия особое место в ми- ровоззренческих, религиозных представлениях древних русичей занимал миф о жизненной, це- лительной силе воды, что закрепилось в сказа- ниях и былинах в представлених о "живой" и "мерт- вой" воде. Появление этих представлений А.П. Афанасьев видит в языческом прошлом восточных славян. "Дожденосные облака из- древле представлялись небесными колодцами и реками. Холодная зима, налагая на них свои оковы (точно так же, как налагает она льды на земные источники), запирала священные воды – и вместе с тем все кругом дряхлело, замирало, и земля одевалась в снежный саван. Весною мо- гучий Перун разбивал эти крепкие оковы своим молотом и отверзал свободные пути дождевым потокам; омывая землю, они возвращали ей силу плодородия, убирали ее роскошною зеленью и цве- тами и как бы воскрешали от зимней смерти к но- вой счастливой жизни. Отсюда, во-первых, яви- лось верование, что дождь, особенно весенний, дарует тем, кто им умывается, силы, здоровье, красоту и чадородие; больным дают пить дожде- вую воду как лекарство или советуют в ней ку- паться. Отсюда же, во-вторых, возник миф, об- щий всем индоевропейским народам, о живой воде, которая исцеляет раны, наделяет крепо- стью, заставляет разрубленное тело сра- статься и возвращает самую жизнь; народные русские сказки называют ее также сильною или богатырскою водою, ибо она напиток тех могучих богатырей, которые в сказочном эпосе заступают бога-громовника" [1; с. 27]. По древнему воззре- нию, Перун, как бог, проливающий дожди и чрез то иссушающий тучи, пьет из небесных ключей живительную влагу. В этой метафоре дождя славянские былины и сказки различают два отдель- ных представления: они говорят о мертвой и жи- вой воде – различие, не встречаемое в предани- ях других родственных народов. В поэме "Руслан и Людмила" А.С. Пушкин описывает исцеление Руслана, которого вернул к жизни волхв "вещий Финн". Если живая вода воскрешает, то мертвая вода лечит. В сказках и былинах мертвая вода иногда называется целеющею, и этот последний эпитет понятнее и общедоступнее выражает со- единяемое с нею значение: мертвая или "целю- щая" вода заживляет нанесенные раны, сращает вместе рассеченные члены мертвого тела, но еще не воскрешает его. Она исцеляет, но не оживляет. Тело убитого богатыря оставляет без- дыханным, мертвым, пока окропление живою (или живучею) водою не возвратит ему жизнь. Обращает на себя внимание тот факт, что болезни лечились именно "живою" и "мертвою" водою. Этот факт можно характеризовать двоя- ко: с одной стороны, как порождение языческой мифологии, с другой стороны можно предполо- жить, что таким образом древние русичи описы- вали целебные настои, которые употребляли волхвы во время лечения. Пословицы отражают наблюдения и опыт народа, накопленный в области борьбы с болез- нями. Фольклор как совокупность знаний народа подытоживает многовековой его опыт, выявляет его отношение к природе, к человеку. Пословицы можно рассматривать как драгоценные источники сведений по древнерусской практической эпидемиологии. Они показывают, что у русского народа были навыки борьбы с инфекционными заболеваниями. "От одного порченого яблока целый воз загнивает", – говорили древние русичи. В 1092 г. на русские земли обрушилась первая, известная в истории эпидемия. Под названием "мора" древние писатели объединяли болезнь и смертность как от голода, так и от эпидемий или пандемий инфекционной природы. Мор 1230–1232 гг. только на Смоленской земле унес 32 тыс. жизней. По мнению И. Михайловой, "средневековые люди не понимали истинных причин немощей и объясняли их происками дьявола" [6]. Однако русские пословицы опровергают данное мнение. В пословице "Где кашель, там и хворь" подтверждается знание о способах рас- пространения болезней. Эпидемии тифа, "огне- вицы" были не редки в Древней Руси. "Свербежь" – чесотка – была распространенной болезнью у древ- них русичей. "Чужая вошь не заползет – своя не заведется" – предостерегает пословица. К общей проблеме контагиозности относятся пословицы: "От одной паршивой коровы все стадо хромает", "Иноходец в пути не товарищ, а больной в избе не сосед". Связь между условиями жизни человека и его здоровьем отмечается пословицами: "Где муха – там зараза", "Зимой волка бойся, а летом мухи". Данные пословицы говорят о том, что русичам были известны азы гигиены и санитарии, а так же пути распространения различных инфекций. Значительное число болезней возникало из- за голода, бесхлебицы, неурожаев, вследствие зараженности зерна патогенными грибками: "Хлеб на стол, так и стол – престол", "Сытый конь воду возит, тощего – на подпругах поить водят", "Изнеможет брюхо голодуша, приходит боль и воро- гуша". Причиной других болезней являлась про- студа – действие холода и сырости. Широко из- вестны пословицы "Холод не терпит голод", "Держи голову в холоде, живот в голоде, а ноги в тепле". Больного человека пословицы рисуют выразительно и образно: "Его муха крылом переши- бет", "Еле-еле душа в теле", "Болезнь человека не красит", "Его можно плевком убить (переши- бить)", "Его чохом убьешь", "Уходила, умучила, согнула да скрючила" (болезнь, лихорадка), "Больной, что ребенок", "Боль врача ищет", "Больной – и сам не свой", "Больная жена мужу не мила", "Больному и киселя в рот не вотрешь", "Больному все горько", "Больному и мед горек", "Больному и мед невкусен, а здоровый и камень ест", "У кого желчь во рту, тому все горько". Признаки здоровья характеризуются посло- вицами: "Не спрашивай здоровья, а глянь на лицо", "Суди не по годам, а по ребрам (по зубам)", "Здо- ровый урока не боится", "Чистота здоровье сохраняет", "Сучок в кулаке сожмет, так вода пойдет". В пословицах дается высокая оценка бане: "Баня – мать вторая", "Баня парит, баня правит, баня вес поправит", "От хожения в лазьню (мыльню) тело чисто живет". В летописных пове- ствованиях X–XIII вв. баня упоминается довольно часто, а для ее обозначения употребляются два различных слова: мовь, или мовница, и баня. Например, баня упоминается в договоре 907 г. Руси с Византией, в котором русичи обеспечивали себе право по прибытии в Константинополь пользоваться баней: "...И да творять им мовь елико хотять" [10]. Употребление бани с целью выполнения языческого очистительного обряда отмечено в летописном повествовании 945 г.: "Когда же древляне пришли, Ольга приказала приготовить баню, говоря им так: "Вымывшись, придите ко мне" И разожгли баню, и вошли в нее древляне, и стали мыться" [13]. Русичи верили в силу бани. Именно поэтому Ольга приказала древлянам явиться к ней только после очисти- тельного омовения. Вероятнее всего, мытье в бане означало очищение от злых духов. Подтверждает данный факт пословицы: "Огонь чистит, вода моет", "Когда б не баня, все б мы пропали", – говорили в древности, подчеркивая роль бани для здоровья человека. К самолечению и кровопусканию в Древней Руси относились неодобрительно: "Самого себя лечить, только портить", "Руду пустить – в гроб гвоздь вколотить".

Пословицы отразили и представления русичей о наследственности как одного из определяющих факторов развития человека. "Причины в родителях – следствие в детях", "От яблоньки – яблочко, от ели – шишки", "Какого дерево, таковы и плоды", "Сорока от сороки в одно перо родится". Приведенный материал свидетельствует о том, что пословицы содержат богатый и разно- образный материал, отражающий взгляды народа на здоровье. Большинство пословиц, относящихся к этой теме, разумно и целесообразно, и содержащиеся в них указания не противоречат выводам научной гигиены. Это же подтверждают и пословицы, посвященные питанию, труду, жилищу. Пословицы, как об этом свидетельствует приведенный выше материал, – богатый и ценный источник изучения медицинских, гигиенических взглядов народа. Н. Снегирев отмечает, что русские пословицы, относящиеся к медицине, "во многом сходны с правилами Салернитанской школы, содержат в себе гигиенические правила и патологические наблюдения" [8]. Традиционная медицина Древней Руси, рассматриваемая через призму народного фольклора, предстает перед нами как синтез мистических воззрениях, с элементами тотемизма, фетишизма, анимизма и элементов первых научных эмпирических знаний. Однако и сегодня народная медицина, зародившаяся в период формирования славянских этносов, успешно соседствует с научной медициной.

Написать письмо